Артем Шейнин. Очень личное. О войне. И не только. Часть 5

Артем Шейнин. Фото: sheynin.ru
Артем Шейнин. Фото: sheynin.ru

МОСКВА. С разрешения собеседника публикую интересный и, на мой взгляд, важный разговор о проблемах армии, проявившихся после начала масштабных боевых действий на территории бывшей Украины.

В данном случае — о проблемах, скорее, административно-психологических. Но из которых проистекает, вероятно, немало и чисто боевых, прикладных, тактических. Сразу оговариваюсь: ни на какие обобщения не претендую.

Это некая содержательная выдержка из моей беседы с офицером, имеющим прикладной боевой опыт, не утратившим способность и склонность к анализу, и обсудившим недавно эти проблемы с целой группой таких же офицеров (действующих и в запасе). Анализ участников разговора основан на личном опыте участия во второй чеченской, сирийской компании и нынешней СВО.

Но в каком-то смысле их опыт универсален — мой личный опыт наблюдения за происходящим с уровня срочника (рядового и сержанта) в Афгане многое из описанного подтверждает.

То есть часть изложенных проблем не нова и, скажем так, воспроизводилась уже не раз и не два. И нужно максимально приложить всевозможные усилия, чтобы постараться избежать повторения в очередной раз.

Итак:

«В мирное время командирами в армии становятся не лучшие (в исходном варианте «спецы») — разведчики, боевики, те, кто выигрывает соревнования, кто рвется куда-то, результат дает.

А становятся командирами те, кто лучше способен поддерживать «воинскую дисциплину в подразделении». В роте, батальоне, бригаде. Т.е. как он воюет, что он умеет — рукопашник ли он, стрелок, тактик — это никого не волнует. Но у него батальон застроенный, все блестит, все улыбаются, везде пришиты бирки. Такие чаще становятся командирами и растут. Потому что не нужны никакие «спецы» в мирное время.

Пример тебе: если ты в мирное время находишь в РД у бойца патрон или там украденный взрывпакет — это гауптвахта, наказание и т.п. Если на стрельбище, не дай Бог, стволом повел не в ту сторону — сразу жесть начинается, сам знаешь.

И вдруг началась война и ему говорят: «Бери «Шмель», бери АГС, стреляй куда хочешь…». А люди вообще не понимают, а как это? Поэтому из нормальных командиров подразделений людей, которые умеют и хотят воевать — их минимум. И поэтому они без конца боятся ответственности, не берут на себя инициативу. Потому что от него требовали пришитые бирки, подправленные списки, отсутствие СОЧ (самовольное оставление части — примечание автора) и жалоб в Комитет солдатских матерей.

Второе. Плюс хохлам. Они действовали по методу немцев периода после Первой Мировой, когда им резко ограничили численность армии. Они каждого солдата и фельдфебеля натаскивали до уровня командира взвода и выше, всячески поощряя инициативу. И получили высоко подготовленную и боеготовую армию. По этому же методу действовали хохлы. Прогнав через АТО массу народа, поощряя инициативу, жестокость, обращение с оружием и т.д. Выявляя отборных. Они сделали всё правильно — они готовились к войне.

К чему готовились мы? А мы ни к чему не готовились. Я так думаю.

Вот еще пример. Есть у нас гранатомет РПГ-7. Он уже много десятков лет в войсках. На данный момент к нему есть немыслимо эффективные боеприпасы.

Это ТБГ-7 (термобарическая граната) и ОГ-7В («Осколок») осколочная граната, выстреливаемая из РПГ-7. По эффективности равна авиационному НУРСу, а ТБГ-7 по эффективности равна 122-мм снаряду (правда, тяжелая, летит не далеко).

Я отсматриваю все видео из района боевых действий — ни на одном я не видел этих боеприпасов. Все бегают с бесполезными нафиг «кумулятивными морковками». Кумулятивная граната нужна для уничтожения танка. При том же штурме Мариуполя нужны были термобарические гранаты — они, попадая в помещение, выносят все стены. Осколочная — понятно тоже.

Но нет. На экспорт — есть. В войсках — нет. Хотя это суперэффективно.

Вот ты комвзвода. Взял с собой два РПГ. Бойцам по два термобара повесил. И у тебя, считай, артиллерийская батарея с собой. На километр вокруг можешь просто погасить все. Но этих боеприпасов не видно ни на одном видео. Даже самые хорошо экипированные, кадыровцы, все с «кумулятивными морковками». Хотя по зданию толка от этих гранат никакого. Все равно что петарда влетела. Ну, бахнула и все.

Необъяснимо, но факт — имеем образцы боеприпасов высокой эффективности, но их нет в войсках. Видимо, всем пох.

И еще.

Вот что, я думаю, снова произойдет после окончания спецоперации.

Армейцы, те, кто реально воюют на передовой, получат нереальный боевой опыт. Но многие из них будут убиты, ранены, измотаны. Они будут обойдены наградами и должностями, почетом. (А армия, ты же знаешь, не гражданка, где все меряется деньгами только). И по окончании войны люди с уникальным опытом многие уйдут. От обиды, невостребованности и т.д.

А те, кто сейчас по вашей, афганской терминологии, «не ходят в горы», кто был за их спинами, получат звезды, и на погоны, и на грудь, и еще раз вырастут. И, когда снова что-то начнется, такие вот снова будут загонять колонны в тупики. То, что происходило вот сейчас. Потому что ушли в свое время многие, прошедшие Чечню, Сирию и т.д. Не понимая, почему в горы ходят одни, а в Академии едут другие. Все по кругу — они выросли до генералов и командуют.

Сейчас мужики с передовой кто-то вытерпит, сожмет зубы, останется… а остальные уйдут. И у нас опять окажется армия со звездными генералами, но без всякого опыта.

Почему так?

Вот ты мне говоришь, что это вряд ли можно изменить, а я не понимаю почему (да, говорю, потому что живу давно и зануда, наверное, а может реалист просто — прим. автора).

А что в итоге?

В итоге лично знаю, как на постановке задач в начале операции мой товарищ получает задачу от генерала: «Рубеж Х, выйти «Ч +3». Начальники всякие стоят… Он говорит: «Товарищ генерал-лейтенант, технически БТР в колонне не идет с такой скоростью. Т.е. чисто технически, даже если никого не будет, мы не можем пройти ххх километров до Х за 3 часа».

— «Полковник, ты е*лан что ли? Иди на*й отсюда и рот свой закрой! Тебя кто вообще спрашивает?».

Это дословно… Товарищ в госпитале сейчас…

Ты можешь эти мои слова публично привести — я не верю, что кто-то услышит и что-то изменится. Наверное, матрица будет всегда. А мы в ней —случайные цифры. Пришли, повоевали, что-то сказали, кому-то помогли. Но мы такое перекати-поле. Но мы не решаем.

Если бы наш разговор смог чему-то помочь, я был бы счастлив. Но всем плевать, и я решил для себя, что лучше помочь, чем можем. Парням надо аптечки, броники, тепляки — отправим. Но если вдруг тебя услышат — за счастье».

Вот такой разговор. Неприятный, но честный. Повторюсь — ни на какие обобщения не претендую. Но даже если часть анализа частично корректна, это повод о многом задуматься. Хотя, надеюсь, что и без меня задумываются.

Да нет, уверен — задумываются.

В этот раз — наверняка.

Так что, это лишь мои «пять копеек».

И крайнее — перед публикацией разослал текст знакомым офицерам, в том числе тем, с кем сам служил. Тем самым расширив круг «участников».

Ни одного принципиального возражения или несогласия текст не вызвал.